Шесть недель в режиме ЧП не могли не сказаться негативно на социальном самочувствии казахстанцев. Если в начале ими в основном двигали паника и страх за здоровье, то позже возобладали пессимизм, депрессивность и тревога за будущее. О том, какое общество мы получим на выходе, причем не только после снятия карантина, но и впоследствии кризисных проявлений в экономике, побеседовали журналисты camonitor.kz с социологом Сериком Бейсембаевым. Мы публикуем выдержки из материала.
Существует всеобщее ожидание кардинальных перемен после коронавируса и глобального карантина. Но, по моим наблюдениям, в этих ожиданиях больше страха перед будущим, нежели энтузиазма. Причем в последние несколько недель общественная тревожность возросла многократно. И, разумеется, не только в нашей стране, но и во всем мире. Как показывают опросы в других странах, люди больше боятся снижения своего уровня жизни, нежели заражения вирусом.
Если говорить конкретно о Казахстане, то интересные данные есть у Международной ассоциации независимых исследовательских агентств Gallup International, которая во второй половине марта провела опрос среди жителей 28 стран мира. Уже на тот момент заразиться вирусом опасались всего 53% казахстанцев, тогда как в других странах этот показатель был заметно выше - 67%. При этом 60% наших граждан высказывали мнение, что угроза коронавируса преувеличена (для сравнения: по миру – 49%). А это косвенно указывает на то, что общественные страхи в Казахстане вызваны не столько самой эпидемией, сколько пониманием дальнейшего ухудшения материального положения.
Очевидно, что, прежде всего, поменяется отношение людей к своему здоровью. В условиях эпидемии мы все стали более ответственными в плане гигиены. Согласно тому же опросу Gallup, 74% казахстанцев чаще моют руки, а более 40% - носят медицинские маски. В магазинах и других общественных местах появились санитайзеры, подъезды стали чище, люди начали массово укреплять свой иммунитет всеми доступными средствами.
Весь прошлый год мы были свидетелями роста протестной активности граждан. Тогда драйверами стали политические изменения, в частности, президентские выборы. Если в этом году добавится рост безработицы, бедность и падение уровня жизни, то, очевидно, поводов для акций протестов станет больше.
Как социолог могу сказать, что протестная политизация граждан – это не просто реакция на ухудшающие условия. Речь идет о массовом запросе на перемены, который мы фиксируем уже несколько лет. Этот запрос пока слабо артикулирован из-за неразвитости общественных и политических институтов, однако его влияние на внутриполитическую ситуацию будет неизбежно расти. Люди станут чаще объединяться в политические группы, требовать больше от властей и публично выражать свою позицию.
В условиях кризиса эта тенденция только усилится. Например, сейчас мы видим, как растет субъектность различных трудовых сообществ. Врачи, фермеры стали объединяться для защиты своих интересов и против произвола со стороны чиновников. Чем хуже будет экономическая ситуация, тем чаще будет подниматься вопрос расходование бюджета, местного самоуправления и эффективности власти в целом. И эту волну не получится уже сбить ни запретами, ни репрессиями.
