В эксклюзивном интервью для CABAR.asia доктор Дженнифер Тернер рассказывает об инициативе Choke Point (англ: "Камень преткновения”) в Китае, о том, как Китай решает водно-энергетическую проблему, и о ее последствиях для Центральной Азии.
Доктор Дженнифер Тернер в течение 23 лет занимала должность директора Китайского экологического форума Центра Вильсона. Она является широко цитируемым экспертом по вопросам американо-китайского сотрудничества в области охраны окружающей среды, а также по проблемам, связанным с климатом, и вопросами управления в Китае. Будучи руководителем мультимедийной репортажной инициативы Центра "Global Choke Point", Тернер в своей работе сочетает исследования на местах с визуальным повествованием.
Китай испытывает структурный дефицит водных ресурсов и электроэнергии для поддержания своей экономики. Как широко отмечается, в Китае проживает 20% населения мира, но при этом он располагает лишь 7% мировых запасов пресной воды. В период с 2010 по 2020 год вы возглавляли инициативу Центра Вильсона "Global Choke Point". Не могли бы вы рассказать, пожалуйста, каковы основные факты и нарративы о китайском "камне преткновения” – соперничества между нехваткой воды и спросом на энергию в Китае?
Основная часть истории, конечно, заключается в том, что уголь – король в Китае, но этот король испытывает большую жажду. Большая часть угля находится на севере Китая, где выпадает лишь 20% осадков. Кроме того, уголь конкурирует с огромным зерновым сектором. В результате, у вас не так много воды, много угля и много еды (зерновых культур). Должны были быть найдены решения, но в Китае также очень любят крупные технические решения.
Проект по переброске воды с юга на север — это решение со стороны предложения, в отличие от управления спросом, которое уменьшает количество потребляемой воды. Китай добился большого прогресса в области энергоэффективности. В плане эффективности использования воды дело обстоит сложнее. Чтобы добиться эффективности, потребители и компании должны создать правильные стимулы.
В 1980-х, 1990-х, 2000-х годах, когда Китай проводил экономические реформы, главным приоритетом было быстрое развитие. Любой ценой развивать энергетику и города, а потом наводить порядок. Проблема в том, что китайские города массово расширялись с 1980-х годов. Китайцы стали ожидать развития. Правительство отдавало приоритет экономическому развитию. Слышали ли вы об огромном смоге в Пекине в 2012–2013 годах, полном смоге до самой земли? Люди заболевали. Граждане возмущались, потому что качество воздуха было очень плохим. Китайские стандарты качества воздуха были слишком низкими. Было много гнева, люди протестовали.
В 2014 году правительство решило, что нужно объявить войну загрязнению. Частью этого стало продвижение еще большего количества чистой энергии, возобновляемых источников энергии, перемещение угля с восточного побережья, что не решает проблему полностью. Они сжигают уголь дальше вглубь страны (Синьцзян), а затем распределяют электроэнергию по линиям электропередач, поэтому во внутренней части Китая загрязнение больше, чем на побережье.
Вы уже частично ответили на мой вопрос, но все же… Как именно Китай решает водно-энергетическую проблему? Какие меры, какую политику принимает страна?
Я работала с журналистами, и они научили меня силе хорошего повествования. Мы рассказывали истории не только о Китае, мы провели беседы о «Choke Point» в США, Индии и затем в Китае, чтобы помочь китайским политикам, бизнесменам понять, что дело не в том, что иностранцы говорят "вы плохие”, а в том, что это общая проблема. Министерство водных ресурсов начало следить за этим вопросом.
Мой любимый пример – китайская НПО под названием IPE, которой руководит мой друг Ма Цзюнь. Их НПО начала свою работу около 15 лет назад. Они начали создавать онлайн карты загрязнения окружающей среды, используя открытые государственные данные. Они создали отличные карты, где можно увидеть уровень загрязнения, вырабатываемого каждым заводом. Это удивило многие международные компании, потому что они вдруг увидели, что их цепочка поставок действительно грязная. Люди из этой НПО начали посещать международные компании, рассказывая о том, что им необходимо очистить воду и воздух в цепи поставок.
Благодаря нашей работе «Choke Point», эта организация провела исследование, в котором рассматривался риск загрязнения воды семью крупными угольными заводами в Китае (угольные компании). Они, Гринпис и другие НПО пытались создать большую прозрачность в отношении плохого поведения компаний. В Китае трудно лоббировать или оказывать давление на правительство в качестве НПО, но некоторые компании начали повышать эффективность использования воды. Поскольку на севере Китая наблюдалась нехватка воды, некоторые сталелитейные и другие предприятия тяжелой промышленности сами стали более эффективными в использовании воды. Не было никаких правил, но Китай начал ужесточать требования к компаниям в рамках борьбы с загрязнением и деградацией окружающей среды.
Государство не может контролировать все. Они работали над созданием стимулов. "Вы сокращаете выбросы CO2 – вы защищаете воду, как национальная программа торговли выбросами CO2”. Сейчас это только энергетический сектор. Они делают много вещей. Так что есть НПО, исследовательский сектор и государственная политика. Но что может быть интересно для читателей, так это то, что было большое общественное давление, которое подтолкнуло правительство к действиям.
Было выступление Чай Цзиня, наподобие TED, под названием "Под куполом”. Речь была о Китае под куполом загрязнения. Ее выступление стало вирусным в Китае, рассказывая холодную жесткую правду о том, почему воздух настолько загрязнен. У нее также был хороший мультфильм о том, как загрязнение убивает нас и угрожает нашим детям. Ее продвигали китайские новостные СМИ, они опубликовали ее выступление на всех своих платформах. Это была не одобренная правительством передача. Это было в 2013–2014 годах. Очень многие люди в Китае поняли: "Мы сами себя убиваем”.
Китайские государственные СМИ были даже немного непослушны – они выпустили ее, а через пару недель Коммунистическая партия заявила, что на нее наложен запрет. Сейчас она где-то в Соединенных Штатах. Я хочу сказать, что коммунистическая партия чутко реагирует на общественное мнение. Даже журналисты включились в процесс. В Китае определенно существует "зеленая” журналистика.
Как известно, две крупные реки текут из китайского Синьцзяна в Казахстан: Или на юге питает самое большое озеро страны – Балхаш; Иртыш протекает через северный промышленный центр Казахстана, а затем уходит в Сибирь. Как Казахстан может обсудить распределение воды с Китаем?
Это действительно сложный вопрос. Я новичок в Центральной Азии, но я здесь, чтобы узнать больше, потому что меня действительно интересует вода. Я надеюсь, что смогу открыть «Choke Point» в Казахстане или Центральной Азии, заключить контракт с журналистами для проведения репортажей.
Если посмотреть на Китай, то у них есть проблемы с их собственными трансграничными реками (Меконг). Есть тибетская водонапорная башня. Многие из этих больших рек берут начало в Тибете. Китай построил плотины на Меконге. Они считают, что гидроэнергетика — это низкоуглеродная, возобновляемая энергия: "нам нужна эта энергия”.
Они не очень хорошо ведут диалог со странами Юго-Восточной Азии по поводу плотины на Меконге. Вот о чем я хочу узнать. Я знаю, что много лет назад Китай заключил соглашение о границах со всеми странами Центральной Азии. Я думаю, что нам нужно помнить о том, что Пекин не управляет всем. Не все контролируется центральным правительством. Это могут быть и местные органы власти. Западный Китай очень беден, и они пытаются использовать любые ресурсы, которые у них есть, для развития своей экономики, а вода — это ресурс. Мы знаем, что на севере Китая очень сухой климат. У них есть Таримский водный бассейн, который не течет в Казахстан. Всемирный банк работал в Синьцзяне, у них есть модель интегрированного управления Таримским водоразделом.
Китайские провинции могут устойчиво управлять водой, но я думаю, что у местных властей также могут быть стимулы не заботиться о воде. Даже внутри Китая, пока не улучшилось регулирование, провинции просто не заботились о том, что их загрязнения попадают в воду и идут вниз по течению, потому что это не их проблема. Китайское экономическое чудо произошло потому, что Пекин децентрализовал власть, передав ее местным органам власти. Дэн Сяопин сказал "быстро разбогатеть”, и они это сделали.
В дальнейшем интересно узнать, какие стимулы действительно работают для местных органов власти. Давайте поговорим немного больше о Центральной Азии. Как Вы, возможно, знаете, изменение климата уже влияет на водные, энергетические и земельные системы в Центральной Азии. Потепление в регионе Центральной Азии происходит быстрее, чем в среднем по миру.
Ледники в верховьях рек уже испытывают ускоряющуюся потерю льда из-за потепления. Учитывая опыт Китая, может ли сам Китай послужить моделью для Центральной Азии в решении этой проблемы в регионе?
Именно так за последние 8 лет Китай перешел на чистую энергию. Их модель развития сделала их богатыми, но сделала их людей больными, они задыхались от загрязнения и понимали, что Китай не может быть устойчивым.
Забавный факт: Си Цзиньпин пришел к власти в 2014 году, в один из тех лет, когда был сильный смог, и именно тогда он объявил войну загрязнению. Поэтому Си Цзиньпин вложил много политического капитала в то, чтобы быть чистым и зеленым. В 2014 году он подписал климатическое соглашение с США. Его политическое положение в значительной степени связано с обеспечением того, чтобы Китай стал более чистым и устойчивым. Чистая энергия также важна для того, чтобы стать мировой державой на этих более высоких технологиях.
Все солнечные батареи производятся в Китае. Для Китая экологизация — это также умная экономическая стратегия, и сейчас они соревнуются с США и Европой в развитии всех этих технологий чистой энергии.
Китай захватил рынок солнечных батарей, и они хотят сделать то же самое с электромобилями. Это делается как по экономическим причинам, так и для политического выживания Си Цзиньпина. Как я уже говорила, то, что это однопартийное авторитарное государство, не означает, что общественное мнение не имеет значения.
Вы упомянули возобновляемые источники энергии и зеленые технологии. Какие пути сотрудничества с Китаем в этом направлении могли бы подойти для Центральной Азии?
Поскольку Китай развивает свои технологии экологически чистой энергии, даже высокоскоростные поезда стали более энергоэффективными. Но когда они инвестируют в другие страны, предпочтение принимающей страны имеет большое значение.
В первые годы инициативы "Пояс и путь” бедные страны хотели получить уголь, потому что он был дешевым, но теперь Китай заявил, что они якобы больше не будут строить электростанции, работающие на угле. Поскольку Казахстан и другие страны Центральной Азии имеют дело с Китаем в плане иностранных инвестиций, они должны просить о тех инвестициях, которые они хотят. Китай может их предоставить, но для этого нужно время. Когда Китай начал строить множество ветряных и солнечных электростанций во Внутренней Монголии, это было то, что мы называем мусорной ветряной и мусорной солнечной энергетикой. Они стимулировали промышленность к строительству этих ферм, но еще не построили линии электропередач. Они многое наверстали, и теперь большинство ферм подключены к электросети.
Какие рекомендации Вы бы дали правительствам стран Центральной Азии, научному сообществу, гражданскому обществу, которые изучают вопросы, связанные с климатом?
Каждая страна сталкивается с тем или иным водно-энергетическим и продовольственным кризисом. Возможно, вы еще не достигли этого кризиса, но он приближается. Климат меняется. Насколько я могу судить, экономическое развитие Центральной Азии, урбанизация, расширение городов, усилия правительства по повышению уровня жизни за счет развития промышленности и экономического развития требуют энергии. Я изучила этот вопрос, прежде чем пришла к выводу, что вы очень зависимы от поставок энергии из ископаемых видов топлива и не так развиты в области возобновляемых источников энергии, не так развиты в области энергоэффективности.
Один из первых шагов, который необходимо предпринять, — это широкий взгляд политиков и активистов на связь между водой и энергией. Во время моих выступлений здесь я говорила в основном о лучшем управлении водно-энергетическим следом. Но если вы тратите воду, есть простые вещи, которые вы можете сделать для экономии воды, для лучшего управления ею (с низкими затратами или без затрат). Вы когда-нибудь ходили в ресторан, мыли руки, а вода очень горячая? Если это происходит, значит, вода перегревается, а значит, тратится электроэнергия.
Расширение понимания взаимодействия между водой и энергией – хорошее начало. В рамках моего проекта был проведен широкий обзор происходящего. С тех пор некоторые НПО, исследователи и журналисты провели репортажи, чтобы нарисовать всю картину точек преткновения в Китае, и после этого правительство сможет определить свои действия.
